Ирина Пегова: «Я играю попусту растраченную жизнь»
Ученица Петра Фоменко, молодая звезда МХТ им. Чехова, играющая роль Москвы Ивановны Честновой, отвечает на вопросы «Пятницы»
Как вам дается образ новой советской «женственной человечности»? Скажем, можно ли сейчас произнести фразу «Любовь не может быть коммунизмом» так, чтобы зал не засмеялся?
Но ведь у Платонова прекрасный текст! Это серьезно, когда человек заражен какой-то идеей. Вот в Честновой все видят лишь тело, а ей другое нужно.
У нее есть предчувствие какого-то настоящего наслаждения, настоящей жизни. Всегда. Она и на земле ни разу не была, она все время в облаках летает. Я прекрасно понимаю, почему люди мечтают о полете, сама во сне летаю постоянно, и это настоящее блаженство. Она цельный человек, который живет, открытый природе, любит воздух, землю, траву, это мне очень близко. Она хотела жить просто для счастья, искала, искала его, ничего не нашла и умерла душой. Потому что, к сожалению, не там искала. Оно в простых вещах, счастье-то.
О чем получается спектакль, как вам кажется?
О том, что любовь, семейная жизнь, счастье это труд. Чтоб счастливым быть, надо трудиться: идти на компромиссы, прощать┘ Да, Честнова вдохновляла людей, но, как только понимала, что не так что-то складывается, сразу «линяла». Не хотела вообще вникать в это. Я играю заблуждение попусту растраченную жизнь. То есть не играю, а рассказываю: моментов «игры» в спектакле всего минут 10. Это у Карбаускиса принципиально. Вот мы рассказываем, рассказываем в этом есть нагота, тут артист голый абсолютно: с обнаженными нервами и душой.
А потом что-то начинаем играть и этот переход должен производить сильное впечатление.
Как вам дается образ новой советской «женственной человечности»? Скажем, можно ли сейчас произнести фразу «Любовь не может быть коммунизмом» так, чтобы зал не засмеялся?
Но ведь у Платонова прекрасный текст! Это серьезно, когда человек заражен какой-то идеей. Вот в Честновой все видят лишь тело, а ей другое нужно.
У нее есть предчувствие какого-то настоящего наслаждения, настоящей жизни. Всегда. Она и на земле ни разу не была, она все время в облаках летает. Я прекрасно понимаю, почему люди мечтают о полете, сама во сне летаю постоянно, и это настоящее блаженство. Она цельный человек, который живет, открытый природе, любит воздух, землю, траву, это мне очень близко. Она хотела жить просто для счастья, искала, искала его, ничего не нашла и умерла душой. Потому что, к сожалению, не там искала. Оно в простых вещах, счастье-то.
О чем получается спектакль, как вам кажется?
О том, что любовь, семейная жизнь, счастье это труд. Чтоб счастливым быть, надо трудиться: идти на компромиссы, прощать┘ Да, Честнова вдохновляла людей, но, как только понимала, что не так что-то складывается, сразу «линяла». Не хотела вообще вникать в это. Я играю заблуждение попусту растраченную жизнь. То есть не играю, а рассказываю: моментов «игры» в спектакле всего минут 10. Это у Карбаускиса принципиально. Вот мы рассказываем, рассказываем в этом есть нагота, тут артист голый абсолютно: с обнаженными нервами и душой.
А потом что-то начинаем играть и этот переход должен производить сильное впечатление.
Сергей Конаев, «Ведомости. Пятница», 27.04.2007